То, что он был в прошлую ночь пьян до смерти, Боба нисколько не удивило. Он напивался до состояния бревна, если конечно срывал хороший куш, попрошайничая, у прохожих в одной из подземок Ричмонда. Его жизнь была похожа на сточную канаву, сухое, унылое существование иногда прерывалось веселым, полным жизни бурлением несущихся отбросов.
Боб открыл глаза и пытаясь оторвать язык, присохший к небу стал осматриваться. Обстановка, в которой он оказался, в корне отличалась от в полнее привычной. Вместо грязного проулка и вонючих баков с мусором, вокруг были стены в розовом убранстве, в огромное окно светило уже высоко поднявшееся солнце. Его лучи, просачиваясь сквозь шторы, заполняли комнату розовым светом. Боб лежал на мягкой, широкой кровати, завернутый как кукла в розовый атлас. Вся вокруг обстановка говорила о состоятельности хозяев.
- Вот, она какая белая горячка! – подумал бомж, - и почему её называют белой, если она больше похожа на розовую? Он постарался себя хорошо ущипнуть, было больно, но видение не исчезло, теряясь в догадках, Боб стал себя интуитивно ощупывать.
- Может быть, я умер, и попал в Рай и мне за все страдания при жизни, теперь подарено вечное блаженство и роскошь и… - тут его размышления оборвались, поскольку в голове всплыла единственно отчетливая мысль: "Я абсолютно голый!"
- Где я? – задал он себе вопрос и медленно, оторвав голову от прохладной подушки, сел. – И если это Рай, то где же ангелочки?